NeoSonus

"Она склонилась над рукописью; стучала пишущая машинка, комната пахла светлым табаком, чернилами и ночью. По другую сторону окна под темным небом отрешенно спала площадь; средь пустынной равнины катил поезд. А я, я здесь. Но для меня, которая здесь, существуют и площадь, и поезд, который катит, весь Париж целиком и вся земля в розовом полумраке маленького кабинета. И в этой минуте все долгие годы счастья. Я здесь, в сердце своей жизни"

В Краснодаре до сих пор нет дождей. Однажды, были прямо тучи, многообещающий ветер и наэлектризованный воздух. Но... ветер все тучи унес, дождя так и не случилось. Эта фотография как раз одного из обманчиво облачных вечеров, обычно же после жаркого дня, небо чистое, горизонт ровный. А мне кажется, облака и тучи можно фотографировать бесконечно. Они прекрасны. Поделюсь некоторыми.



( Collapse )

Место в электричке на этот раз было дико неудобным. Мои колени упирались в колени красивой девушки-китаянки с какой-то фантастической татуировкой на левой руке. Девушка, судя по всему, тоже не была довольна таким близким соседством, она смотрела на меня сквозь огромные очки с явным неудовольствием и о чем-то разговаривала с родителями на китайском (а может это корейский?). Я смирилась с незавидной участью и до Туапсе ехала, пытаясь справиться с затекшими ногами. В конце концов, не выдержала и встала, решив немного постоять у дверей. И вдруг, о чудо, заметила свободное место в углу. Те самые места в конце и начале вагона Ласточки, куда я всегда беру билеты, и которые на этот раз все были заняты (собственно, заняты были вообще все. Когда я покупала билет, на всю электричку «Сочи-Краснодар» оставалось два места. Мне еще крупно повезло уехать! Сезон…). В углу вагона сидела девушка (женщина? В маске трудно понять возраст) и читала большую книжку. Нестандартный формат занимал все колени. Я подошла и вежливо спросила свободно ли место и вуаля. От Туапсе до Краснодара я уже ехала в самых комфортных условиях. Девушка-китаянка тоже была очень довольна, на мое место села ее мама и они принялись что-то увлеченно обсуждать на своем загадочном языке.

Я устроилась поудобнее и достала из сумки Магду Сабо. «Уголок чтения» так сказать))) на самом деле, я встречаю людей с бумажными книгами в электричке, но таких мало. Даже пожилая дама самого интеллигентного вида, которая сидела рядом со мной на прошлом месте, не читала, о нет. Она достала телефон, наушники и смотрела кино. В общем, мы сидели рядом и читали. И мне было дико интересно, что же она такое читает.( Collapse )

"В сутолоке улиц я заглядывал в витрины, в окна трамваев и домов, в чаши фонтанов и лужи: мне не верилось, что меня не видно насквозь".

Водитель маршрутного такси отъехал от первой остановки. Вкус плохого кофе все еще чувствовался во рту, и он с тоской подумал о том, как классно было раньше: можно было курить прямо во время рейса. Открыл себе окно и куришь. И никому не мешаешь. Нуу, было дело, возмущались, но так это раз в сто лет было! Так-то никому до этого дела нет. Эх... Он тяжело вздохнул и притормозил у остановки. Голова гудела. Проклятое давление…

Ангел-Хранитель, сонно зевая, потянулся на шезлонге. Как же классно время от времени устраивать себе выходной! В конце концов, его подопечная уже взрослый человек, вот когда она только ходить научилась и отправилась исследовать все самое интересное в квартире (начиная от загадочных дырок в розетке и заканчивая смешными пузырьками в кастрюле с кипящим вареньем)… Вот это была работа!!! Ему приходилось работать сверхурочно, пока она в школу не пошла. Ангел тряхнул головой: какой странный коктейль, в ушах так и звенит… Как будто сигнализация сработала. Бред какой-то. Вон его Девушка стоит, автобус ждет, всё в порядке! ( Collapse )

"Любовь к другому всегда оборачивается любовью к себе самой"

"Стефан не столько понимал, сколько ощущал смутно, что столкновение двух ненавистниц резко увеличит общий потенциал ненависти, ее мировой запас; тут свой, престранный, счет: один плюс один вовсе не два, а сто"

На самом деле, я человек адекватный. Во всяком случае, я в это искренне верю. И, тем не менее, порой я могу совершать совсем уж странные поступки. Что это? Оговорки/промашки по Фрейду? Лишнее подтверждение стереотипа о глупых блондинках? Временное отключение мозга? (а такое бывает вообще? Когда не думаешь, а делаешь?) Мне хочется провалиться сквозь землю, когда я, потеряв равновесие на лестнице, пытаюсь ухватиться хоть за что-то, дабы не упасть, а этим чем-то оказывается задница молодого человека, идущего передо мной.  Или когда я пишу письмо подруге, где в красках и лицах описываю проблемы в личной жизни, а потом нечаянно отправляю его коллеге. Когда я не успеваю залезть в отъезжающий автобус, и, не задумываясь даже на долю секунды, забрасываю внутрь пакет, который крепко держу в руках. Автобус закрывает двери, едет несколько метров со мной на прицепе, потом останавливается и впускает. Занавес. А сколько было опечаток, оговорок и подобного?? Чудовищно много... И вроде бы я уже смирилась с этой своей особенностью, и могу посмеяться над собой, рассказать друзьям при встрече очередную историю своих приключений. Но когда это случается в очередной раз, готова умереть со стыда. Как сегодня. И как жаль, что я не умею краснеть. Иначе ходила бы сейчас на работу насыщенно красного цвета. Как помидор. С красивым таким бордовым оттенком.
( Collapse )

Когда началась Вторая Мировая война, весь мир раскололся надвое. Два лагеря, два противника, две несокрушимые силы. Великая Отечественная война, которая коснулась каждой семьи (и моей в том числе), все эти сотни книг, что я читала, десятки сотен фильмов, картин, все эти музеи и выставки. Уроки в школе, классные часы, патриотические праздники, митинги – все это вместе прочно и основательно закрепило мою позицию. Я смотрю на эту войну со своей стороны. И как бы я не пыталась абстрагироваться, какое бы там историческое образование я не получила, насколько бы сильно я не старалась быть объективной – я не могу по настоящему увидеть войну с той, чужой стороны. Поэтому каждый раз, когда благодаря книгам я оказываюсь по ту сторону (Бернгард Келлерман, Фридрих Кельнер или Генрих Бёлль), я переживаю самые противоречивые чувства. Я открываю человечность в тех, кто после всех этих страшных книг и фильмов, представлялся зверем. Я смотрю в глаза и заглядываю в душу тем, кто жил в Германии Второй Мировой войны, кто голосовал за НСДАП, кто шел воевать под знаменами Гитлера, кто убивал. Генрих Бёлль не оправдывает и не ждет сочувствия, не просит жалости или снисхождения. Он «просто» описывает, как было там, на другой стороне. И может быть, он единственный кто откровенно и честно рассказывает о страхе и ужасе немецкого солдата в мясорубке Второй Мировой войны.( Collapse )

пронзительная и тонкая проза… нервы как натянутая струна. Тонкая, хрупкая девушка одна на ночном перроне. Она никого здесь не знает. Она только предполагает, что ждет ее завтра. Ее жизнь – одно сплошное путешествие. А все люди в ее жизни, словно случайные пассажиры, появляющиеся и исчезающие навсегда. Чтобы потом всплыть в памяти тоненькой вехой, черточкой у линии жизни, мимолетным волнением.

Может быть все, что мы видим в нашей жизни не больше чем пролетающий мимо пейзаж?

Может быть все, что нас окружает – такое прочное и крепкое – на самом деле иллюзия?

И может быть в тишине, в полной, абсолютной тишине, когда вокруг вас никого нет, можно замереть и услышать отдаленный стук поезда?

Того самого, в котором вы сейчас едете…

Да…

Почувствовать это. Обдумать. А потом открыть глаза и снова оказаться в этой реальности. Со всей ее бытовой мелочью, банальной начинкой, скучной предсказуемостью…

( Collapse )