NeoSonus

Август Стриндберг – шведский писатель, драматург и художник, общепризнанный классик европейской литературы, фигура уникальная и неоднозначная. После первого же романа он получил славу «шведского Золя», переписывался с Ницше, обсуждая с великим философом работы друг друга, перед его талантом преклонялся Александр Блок, предрекая появление новой, более совершенной "стриндбергианской породы" людей. Юджин О'Нил назвал Стриндберга «провозвестником всего самого современного в театре». Максим Горький писал, что Стриндберг "бунтарь", ненавидевший догматы, "даже те, которые устанавливал сам". О душевной болезни Стриндберга пишутся научные исследования в области прикладной психиатрии и философии, где его случай сравнивают с Ван Гогом и  Гёльдерлином. Он увлекался как модернизмом, символизмом и натурализмом, так и католицизмом,  агностицизмом и новым радикализмом. Его пьесы предвосхитили появление экспрессионизма и театра абсурда.  Он пережил страшную нищету, голод и серьезные проблемы со здоровьем, и скончался в 63 года от рака желудка.

Роман «Красная комната» (Röda rummet), написанный в 1879 году, положил начало новой эпохи в развитии шведской литературы и навсегда изменил жизнь автора.( Collapse )

*Семь лет назад.

Я хожу по залам Музея изобразительных искусств им. Пушкина. Меня окружают импрессионисты. Я вспоминаю недавно прочитанное «Творчество» Золя, и словно вижу, как сквозь воздушные и обманчиво хаотичные, мерцающие мазки сочится боль от равнодушия и непонимания, бесконечная борьба, и полная зависимость от торговцев картинами. А потом я вижу его. Портрет Амбруаза Воллара кисти Пикассо. Первые шаги аналитического кубизма. Расколотое на тысячи осколков лицо. Острые фрагменты. Отражение в зеркале. Бросающиеся в глаза детали. Я застываю, не в силах отвести взгляд.

*Месяц назад.

Я открываю первые страницы «Воспоминаний торговца картинами». Меня обволакивает медоточивый голос галантного собеседника, очаровательного и предупредительного:( Collapse )

Витиеватый узор на стекле. Красивые, классически ровные, многозначные, глубокие слова. Каждое предложение отзывается эхом в сердце, каждое берет за душу. Чтобы писать так, нужен большой талант. И, наверное, много чуткости, восприимчивости, оголенных нервов. Нет, это не Леонид Андреев. Но это высота, которую возьмет далеко не каждый писатель. И тем более удивительно встретить такой уровень в современной прозе, а не в классике. И я знаю, что эта книга дает гораздо больше, но я взяла ровно столько, сколько смогла унести. А вы можете больше, рассчитывайте на большее.
( Collapse )

"Я систематически упражнялась в том единственном, чему в этом мире следует учиться, - в умении отказываться. Я перестала надеяться на что бы то ни было. Когда это искусство станет олимпийским видом спорта, я попаду в национальную сборную..."

"Подобным же образом дело обстоит с искусством и с тем, как мы его воспринимаем: каждый чувствует что-то свое, многие не чувствуют совсем ничего, и все же мы едины в том, чтобы выудить из себя свое распоследнее впечатление и в недопереваренном виде предложить другому, чтоб тот его проглотил..." 

три вектора. Три  части. Три окна. Три выставочных зала современного литературного искусства выраженного в материальной, осязаемой, геометрически-фотографической форме.

Первый зал. Перед вами литературный кубизм в чистом виде. Лаконичные простые формы. Отсечено все лишнее, оставлено самое главное. Ядро и суть предметов. Эмоции обезоружены, маски отброшены, чувства даны такими, какие они есть в сухом остатке. Любовь это любовь. Страх это страх. Страсть – пагубная идея фикс. Секс – физический инстинкт, без которого на самом деле можно обойтись, но который нельзя исключить из жизни. Одиночество самодостаточная замкнутая система. Детская наивность – вера в то, что действительно можно стать кем ты хочешь. Прямые ровные поверхности. Холодное стекло. Матовая бронза. Тусклое зеркало, искусственно состаренное и потрескавшееся.

( Collapse )

«Сергей Андреевич», «Соревнование», «Геологи», «Желудевая Падь», «Заседание завкома», «Прощание», «Первый субботник», «В доме офицеров»

Я читала разную литературу. Я слышала о разном искусстве. Мне казалось, что я уже видела все в книгах. Описание разлагающейся, гниющей плоти у Золя, сцены зоофилии у Косински или Кристоф, пожирающие человека изнутри крысы у Эллиса. Что может быть хуже? Оказывается, может. Еще как. Читая Сорокина я испытала неподдельное отвращение. Читая его рассказы, меня буквально передергивало от сцен поедания еще теплого кала, или рвоты в руках. И я не буду перечислять всего, думаю, уже этого достаточно для того, чтобы составить представление, о чем идет речь. Культовый писатель соц-арта? Постмодернисткая ирония? Разрушение художественного дискурса социалистического реализма, как прокламатора тоталитарной идеологии? Хм. Не много ли всего на одного несчастного Сорокина?
( Collapse )

"Умение отделять «материал» произведения от его художественной сути — это своего  рода двойное зрение, вырабатывать которое каждый читатель, каждый человек,  воспринимающий искусство, должен по-своему, вкладывая сюда свой собственный  опыт, свой собственный труд...."
                                                                                В. Каверин, Ю. Новиков "Книга о Тынянове"