Когда-то давно, на летних каникулах, в жаркие душные дни августа, я читала «Войну и мир». Добросовестно и ответственно вчитывалась я в длинные предложения первых страниц перевода с французского (после Дюма, которым я тогда увлекалась, мне было трудно переключиться на Толстого), продиралась сквозь дебри подробных описаний батальных сцен битвы под Аустерлицем, и стоически дочитывала эти сцены до последнего слова. Но, господи, как же скучны были эти военные сцены! В конце концов, уже читая об Отечественной войне 1812 года, я сдалась, и совершенно безответственно и абсолютно недобросовестно стала пролистывать эти пресловутые сцены войны. И вот сейчас – читая воспоминания военного корреспондента, писателя и путешественника Василия Ивановича Немировича-Данченко, я вспомнила те далекие дни моего мучения. Какой контраст, подумать только! Сплошное мучение тогда и жадное, пристальное внимание сейчас. Добровольное (я бы сказала вынужденное) пролистывание войны тогда, и восторженное прочтение от начала до конца, от корки до корки, совершенно военной книги сейчас. Я не умаляю таланта Толстого, я просто восхищаюсь талантом Немировича-Данченко.( Collapse )
Приглашение на чай к доктору Борзигу. Итог. Час ожидания.
О том, что малая проза по определению более мощное и опасное оружие мне отлично известно. Тем более, когда речь идет о Генрихе Бёлле. Гениальный писатель сражает наповал своей большой прозой, его романы рапирой пронзают страхи загнанного и запутавшегося сознания послевоенной Европы, а его рассказы, как острые кинжалы, разят читателя своей неподкупностью и реалистичностью. И все бы ничего, но ведь гениальный человек гениален во всем. И вот я делаю для себя открытие. Оказывается, Генрих Бёлль владеет еще более метким и острым оружием, чем рассказы – короткие радиопьесы, которые способны за несколько страниц выстрелить в самое сердце и остаться в нем навсегда. ( Collapse )
Когда началась Вторая Мировая война, весь мир раскололся надвое. Два лагеря, два противника, две несокрушимые силы. Великая Отечественная война, которая коснулась каждой семьи (и моей в том числе), все эти сотни книг, что я читала, десятки сотен фильмов, картин, все эти музеи и выставки. Уроки в школе, классные часы, патриотические праздники, митинги – все это вместе прочно и основательно закрепило мою позицию. Я смотрю на эту войну со своей стороны. И как бы я не пыталась абстрагироваться, какое бы там историческое образование я не получила, насколько бы сильно я не старалась быть объективной – я не могу по настоящему увидеть войну с той, чужой стороны. Поэтому каждый раз, когда благодаря книгам я оказываюсь по ту сторону (Бернгард Келлерман, Фридрих Кельнер или Генрих Бёлль), я переживаю самые противоречивые чувства. Я открываю человечность в тех, кто после всех этих страшных книг и фильмов, представлялся зверем. Я смотрю в глаза и заглядываю в душу тем, кто жил в Германии Второй Мировой войны, кто голосовал за НСДАП, кто шел воевать под знаменами Гитлера, кто убивал. Генрих Бёлль не оправдывает и не ждет сочувствия, не просит жалости или снисхождения. Он «просто» описывает, как было там, на другой стороне. И может быть, он единственный кто откровенно и честно рассказывает о страхе и ужасе немецкого солдата в мясорубке Второй Мировой войны.( Collapse )
Антиутопии – это одно из моих самых любимых направлений в литературе. Меня восхищает мир в котором жизнь человека подчинена строгому порядку, каждый день и час расписан по минутам. Не остается времени на лень, безделье, мучительные поиски себя, болезненную неопределенность и прочие пороки избытка свободного времени. Человек так или иначе приносит пользу, его деятельность конструктивна. Это цель его жизни. Меня покоряет в антиутопиях факт, что общество будущего словно вытравляет из человека, ликвидирует все ненужные эмоции. Нет ни безответной любви, ни одиночества, ни депрессий, ни тоски. Вечное спокойствие души. Отсутствие какой бы то ни было боли. Разве не волшебно? Конечно, антиутопии написаны прежде всего ради того, чтобы показать мир в его худшем проявлении. Обезличенность, животное существование, военный режим, постоянный контроль, репрессии и многое другое. И наверное, именно в сосуществовании этих двух сторон и есть манящая притягательность такой литературы для меня. Ведь тот идеальный мир – прекрасная сказка, а кто не любит помечтать? Книга Карин Бойе – классическая антиутопия. Та самая, где люди построили «идеальный» мир и где глубоко внутри скрывается один неизбежный изъян – человеческая сущность. ( Collapse )
К моему стыду русско-японская война была для меня лишь набором дат и событий. Ряд ассоциаций - «Маленькая победоносная война» Плеве – Мукден – Цусима – Порт-Артур – Портсмут – «граф Полусахалинский» Витте – революция. Вот и вся война. Ах, ну конечно, еще список причин поражения, который я строго спрашиваю с детей. Вот в такие моменты и, правда, стыдно. Никогда я не читала об этой войне больше чем нужно было. Никогда не задумывалась о том, что стоит за датами и событиями. И при всем моем внимании к Первой и Второй Мировой, я вот так вот совершенно ничего не читала о русско-японской. И, конечно, когда о чем-то читаешь «в первые» это особенно интересно. Но больше всего книга понравилась мне не этим. А тем, как Вересаев рассказывает об этой войне. Для меня это было просто ошеломляюще. Конечно, я знала прекрасно о нашей безалаберности, о лени, о продажности, о том, что бюрократия у нас не первое столетие цветет пышным цветом, но в таких масштабах!! Узколобые, ничего не видящие дальше своего носа чинуши, бессмысленные, абсурдные, непоследовательные, неэффективные, абсолютно неконструктивные приказы. Глупость и еще раз глупость…. ( Collapse )
Когда-то давно, на летних каникулах, в жаркие душные дни августа, я читала «Войну и мир». Добросовестно и ответственно вчитывалась я в длинные предложения первых страниц перевода с французского (после Дюма, которым я тогда увлекалась, мне было трудно переключиться на Толстого), продиралась сквозь дебри подробных описаний батальных сцен битвы под Аустерлицем, и стоически дочитывала эти сцены до последнего слова. Но, господи, как же скучны были эти военные сцены! В конце концов, уже читая об Отечественной войне 1812 года, я сдалась, и совершенно безответственно и абсолютно недобросовестно стала пролистывать эти пресловутые сцены войны. И вот сейчас – читая воспоминания военного корреспондента, писателя и путешественника Василия Ивановича Немировича-Данченко, я вспомнила те далекие дни моего мучения. Какой контраст, подумать только! Сплошное мучение тогда и жадное, пристальное внимание сейчас. Добровольное (я бы сказала вынужденное) пролистывание войны тогда, и восторженное прочтение от начала до конца, от корки до корки, совершенно военной книги сейчас. Я не умаляю таланта Толстого, я просто восхищаюсь талантом Немировича-Данченко.( Collapse )
Приглашение на чай к доктору Борзигу. Итог. Час ожидания.
Когда началась Вторая Мировая война, весь мир раскололся надвое. Два лагеря, два противника, две несокрушимые силы. Великая Отечественная война, которая коснулась каждой семьи (и моей в том числе), все эти сотни книг, что я читала, десятки сотен фильмов, картин, все эти музеи и выставки. Уроки в школе, классные часы, патриотические праздники, митинги – все это вместе прочно и основательно закрепило мою позицию. Я смотрю на эту войну со своей стороны. И как бы я не пыталась абстрагироваться, какое бы там историческое образование я не получила, насколько бы сильно я не старалась быть объективной – я не могу по настоящему увидеть войну с той, чужой стороны. Поэтому каждый раз, когда благодаря книгам я оказываюсь по ту сторону (Бернгард Келлерман, Фридрих Кельнер или Генрих Бёлль), я переживаю самые противоречивые чувства. Я открываю человечность в тех, кто после всех этих страшных книг и фильмов, представлялся зверем. Я смотрю в глаза и заглядываю в душу тем, кто жил в Германии Второй Мировой войны, кто голосовал за НСДАП, кто шел воевать под знаменами Гитлера, кто убивал. Генрих Бёлль не оправдывает и не ждет сочувствия, не просит жалости или снисхождения. Он «просто» описывает, как было там, на другой стороне. И может быть, он единственный кто откровенно и честно рассказывает о страхе и ужасе немецкого солдата в мясорубке Второй Мировой войны.
Антиутопии – это одно из моих самых любимых направлений в литературе. Меня восхищает мир в котором жизнь человека подчинена строгому порядку, каждый день и час расписан по минутам. Не остается времени на лень, безделье, мучительные поиски себя, болезненную неопределенность и прочие пороки избытка свободного времени. Человек так или иначе приносит пользу, его деятельность конструктивна. Это цель его жизни. Меня покоряет в антиутопиях факт, что общество будущего словно вытравляет из человека, ликвидирует все ненужные эмоции. Нет ни безответной любви, ни одиночества, ни депрессий, ни тоски. Вечное спокойствие души. Отсутствие какой бы то ни было боли. Разве не волшебно? Конечно, антиутопии написаны прежде всего ради того, чтобы показать мир в его худшем проявлении. Обезличенность, животное существование, военный режим, постоянный контроль, репрессии и многое другое. И наверное, именно в сосуществовании этих двух сторон и есть манящая притягательность такой литературы для меня. Ведь тот идеальный мир – прекрасная сказка, а кто не любит помечтать? Книга Карин Бойе – классическая антиутопия. Та самая, где люди построили «идеальный» мир и где глубоко внутри скрывается один неизбежный изъян – человеческая сущность.
