Сердце умирает не сразу.Сначала появляются царапины. Тонкие, глубокие, ощутимые. Насмешки. Обесценивание. Скрытое оскорбление. Сарказм. Вроде бы комплимент и вроде бы издевательство. На эти царапины можно закрыть глаза, не обращать внимания. Сделать вид, что это же комплимент/шутка/мелочь.
Подумаешь царапины.
Потом появляются открытые раны. Оскорбления прямым текстом. То окатит ледяной водой равнодушия, то обжигает огнем злости. Молчание. Отчуждение. Осуждение. Вот это уже по-настоящему больно. Вот это уже невозможно игнорировать.
Процессы некроза запущены. Омертвение души. Прах надежд. Смерть сердца уже дело времени. Осталось дождаться.
Чудесная и замечательная Анастасия Завозова, переводчица романа, написала в предисловии о том, что свойственно британской литературе в целом и творчеству Элизабет Боуэн в частности «точность описаний, сухая и едкая ирония, препарирование самых глубинных человеческих чувств при помощи обманчиво простых слов, поэтическое внимание к пейзажу и хирургическое – к деталям». И вот мне бы хотелось вывести эти слова на форзаце, вставить эпиграфом, написать на стикере и продавать в магазине с маленькой яркой этикеткой. Потому что – в самую точку, от первого до последнего слова о Боуэн. Это предисловие вообще помогло настроиться на нужный лад, проникнуться историей, увидеть контекст, понять, как писательница видела своих героев, о чем она хотела рассказать и что считала заглавным. Я влюбилась в эту книгу уже на предисловии. «Читателю предлагается понять, почему умирает сердце у каждого человека, появляющегося на его страницах».
Юная Порция рано осталась сиротой, она поселилась у своего старшего сводного брата на время, на год. Роскошный дом стоит рядом с парком, большой, величественный и пустой. Пустой не буквально, но по ощущениям. Мир Порции составляет ее брат, Томас, замкнутый и отстраненный, но единственно близкий родственник. Его жена Анна, холодная и отталкивающая, с каждым днем все более чужая и отстраненная. А еще Эдди. Легкомысленный, непостоянный, ненадежный, но единственный кто ее замечает, кому интересны мысли Порции, единственный, кому она доверила свое сердце.
Сюжетная линия Эдди-Порция представляла для меня особый интерес. Первое, что бросилось в глаза – возраст. Ей 16, ему 23. Помните, Онегина? Татьяне было 16 лет, когда она писала свое письмо, Онегину было 23, когда ему пришлось столкнуться с чувствами влюбленной Татьяны. И я невольно сравнивала эти две пары. Какая пропасть между ними! И речь даже не в стране, менталитете, эпохе. Порция действительно еще ребенок, ее чувства – именно, что влюбленность. Восторженность юного существа, где наивность безбрежна и вызывает скорее сочувствие, жалость, чем сопереживание. Чувства Татьяны более глубокие, сильные, серьезные. Она так же искренна, как и Порция, но за силой ее слов, угадывается прочный стержень, уверенность в том, что она переживет безответные чувства. Порция же настолько хрупкая, юная, слабая, что отказ Эдди разбивает ее сердце в дребезги. Сердце Порции не умирает, оно разбивается на сотни осколков…
И какой контраст между Онегиным и Эдди! Онегин – светский лев, успевший набраться опыта в Европе, производит впечатление гораздо старше своих 23. Он более зрелый, серьезный, он адекватно понимает, что не в состоянии ответить на чувства восторженной девушки и прямо говорит ей об этом. Эдди – скользкая рыба. «Все его до автоматизма отработанные приемы в обращении с другими людьми (ласковые словечки, улыбки в пару чужим улыбкам, значительные-многозначительные взгляды) на самом деле были его броней, защитой того, что он считал неприкосновенным». Он сам остается ребенком, потому что не хочет брать на себя ответственность, не хочет думать о завтрашнем дне. Он умеет только брать, но не давать. Инфантильность зеленого юнца. Поверхностного, трусливого, мстительного и скользкого. При том, что он не способен на какие-либо отношения по определению и на то есть свои причины. «Стоило Эдди упасть в очередные, как ему казалось, приветливые объятья, как им самым нелепым образом начинали помыкать – и объятья делались ему невыносимы». Эдди играет с Порцией, как с милым котенком. Инфантильность этой пары поразительна. Какие 16? Какие 23? Сущие дети.
Я готова говорить об этой книге часами. Это наполненная чаша, из которой можно пить и не достичь дна никогда. Она обманчиво проста. Обманчиво очевидна. Все слишком просто на первый взгляд, и где-то даже банально. Обычное разочарование юности. Обычная мужская ложь. Но все это только на первый взгляд, оттого так трудно оторваться от этой картины, расстаться с героями, не обращать внимания на подтекст. Эта история завораживает и гипнотизирует. В ее героях тотчас узнаются знакомцы, близкие люди, свои истории. И поэтому тоже трудно пройти мимо…
«Он ненавидел Анну – по мере собственных сил, разумеется, потому что вечно читал в ее глазах: «И что дальше?» Сам он никакого «дальше» не видел, только одно бесконечное Сейчас».
Сердце умирает тогда, когда боль, причиненная нам, оказывается слишком сильной. Но чувства продолжают жить даже в мертвом сердце. И ровно в тот момент, когда мы даем им шанс, мы способны воскреснуть.
«И едва мы, сами того не осознавая, что-то чувствуем, мы начинаем жить».
