«— Значит, ты вроде как скоро умрешь?
— О да.
Пальцы волшебника пощекотали кошку за ухом, и та замурлыкала. На лице кузнеца отразилось смущение.
— Когда?
Волшебник поразмыслил секунду.
— Минут шесть.
— О-о.
— Не волнуйся, — сказал волшебник. — По правде говоря, я жду этого с нетерпением. Я слышал, это совершенно не больно».
Вопрос выбора «жить или умереть» не обсуждается. Любая религия, мораль, этика, философия, право в первую очередь направлены на сохранение жизни. Любое отклонение от общепринятой нормы табуировано, осуждаемо и порицаемо. И все отлично понимают почему. Это страшно – допустить, чтобы люди лишали себя жизни законно. Сколько будет тех, кто примет решение находясь в депрессии, сколько будет тех, на кого могут оказать давление, не появятся ли злоумышленники, не узаконит ли эта процедура убийство, да и как вообще может идти речь о подобном!! Как у вас язык поворачивается? Это те, кто боится за своих близких, которые очень боятся потерять кого-то близкого и дорогого. Те, кто верит, что религия, закон и мораль будут и впредь охранять нерушимость существующего положения вещей.
Но давайте посмотрим правде в глаза. Добровольный уход из жизни был всегда. Просто теперь о нем говорят более открыто. О нем пишут книги ( Григорий Чхартишвили "Писатель и самоубийство" ), снимают фильмы ( «Море внутри» Испания, 2004. Реж. Алехандро Аменабар. ). А в 2010 году Терри Пратчетт, всемирно известный писатель, в фильме BBС решил рассказать о том, почему он хочет уйти из жизни. И какие варианты у него есть.
Мне было очень тяжело. Я смотрела этот фильм и старалась держать себя в руках каждую секунду, чтобы не допустить на волю ни капли чувств, которые могли прорваться плотиной. Даже несмотря на то, что писатель предупредил об этом в самом начале, я была не готова к тому, что будет настолько тяжело… И дело не в том, что я его поклонница. Конечно, я читала Пратчетта, но сейчас речь не об этом. Этот фильм стоит вне творчества, но безусловно, тот факт, что в камеру, прямо глядя тебе в глаза говорит человек, к которому ты испытываешь уважение, значим.
Этот документальный фильм снят так откровенно, открыто, так буквально «о смерти», и неожиданно так подробно, что я попросту не могла не прочувствовать весь ужас того, о чем рассказывается на экране.
- я хочу жить, пока могу писать. Когда я не смогу писать, я не понимаю зачем мне жить.
? откликается? Еще как! Я не писатель, но я понимаю, о чем говорит Пратчетт. Пока ты пишешь, ты выражаешь себя, ты живешь, и утратить эту способность, означает ментальную смерть.
- муж умер у меня на руках. Я обнимала его, когда это произошло.
? наверное, это самый идеальный вариант. Наравне с тем, о котором пишут в сказке «жили они долго и счастливо, и умерли в один день». Вы только задумайтесь – умереть в объятьях любимого человека… Но… Я ставлю себя на место вдовы и мое сердце разрывается от боли. Обнимать любимого человека, когда он умирает у тебя на руках???? Боль пронзает каждую клеточку моего тела. Мне кажется, это невероятно тяжело и страшно…
- 20% клиентов Dignitas умирают только потому, что устали жить.
? Что??? Как? Нельзя. Таким людям нельзя позволять умирать! Это же депрессия. Это временное, это не конец света. Им нужно к психологу, психиатру, коучу, священнику, к кому угодно, но не в Швейцарию, где ассистируемое самоубийство (аssisted suicide) разрешено законом. Меня трясет и воздуха не хватает. Я не могу этого принять.
***
Этот документальный фильм длится 58 минут с титрами. А кажется долгие часы. Последняя часть, настолько откровенна, что я до сих пор не могу прийти в себя. Мне очень тяжело. Здесь очень много непереносимых чувств для меня… Я прочла в интернете, что Пратчетт умер в 2015, это значит, что после съемок фильма прошло еще 5 лет. Но от этой мысли мне не становится легче. Мне страшно, мне тяжело, больно, мне хочется кричать…
Я выключаю телевизор, закрываю ноутбук и беру в руки книгу Терри Пратчетта, которую еще не читала. «Творцы заклинаний». Тот самый Плоский мир. 1987 год.
«— Не волнуйся, — сказал волшебник. — По правде говоря, я жду этого с нетерпением. Я слышал, это совершенно не больно.
Кузнец обдумал его слова.
— И кто тебе такое сказал? — изрек он наконец»
