Сухая, потрескавшаяся кора. Желтые, скрученные листья. Мертвые, застывшие ветви. Черные штрихи на фоне пасмурного неба… Если закрыть глаза, можно явственно услышать карканье ворон. Если дотронуться, можно почувствовать безжизненное, окаменевшее… прошлое. Я поднимаю глаза и смотрю на крону этого мертвого дерева. Я вижу его из окна последние полтора года и каждый раз думаю «когда его спилят?». Засохший, корявый остов вызывал у меня мрачные, угнетающие ассоциации даже в ясный и солнечный день. А потом его не стало. Вдоль реки, у которой я живу, затеяли какие-то ремонтные работы, перекопали дно, спилили все деревья и кустарники, и мое дерево-призрак исчезло. Смерть физическая или метафизическая? Я не знаю. Только теперь, когда я смотрю в окно, я вижу то, чего больше нет.
Есть большая разница между детективной историей и сводкой криминальных новостей. В одном случае, перед нами плод фантазии автора, художественное произведение, литературный вымысел, возможно даже основанный на реальных событиях, но все-таки вымысел. И мы знаем, что вот это бездыханное тело потрясающей блондинки с посиневшими губами/ногтями, или это зверски расчлененное нечто, найденное в канализации/на свалке/в лесу/в полиэтиленовом пакете, или этот труп, с пулевыми отверстиями на лбу – все они эфемерны, они жили и умирали только на страницах этого детектива. Они может быть на кого-то похожи, на реальных людей, на реальных жертв, но это не они. Потому что художественный образ – лишь отражение, отпечаток реальности. А когда мы смотрим, читаем криминальную хронику – это всегда реальные люди, это осязаемая, конкретная боль, это не выдуманные трагедии и настоящая смерть. Поэтому восприятие таких хроник другое… Где-то подсознательно живет мысль – это же могло произойти со мной/это совсем рядом/это действительно случилось/это ужасно! Кейт Саммерскейл решила рассказать историю убийства 150 летней давности. Но у смерти нет срока годности, и жестокое, бездушное убийство трехлетнего ребенка заставляет вздрогнуть. Эта смерть остается настоящей даже спустя 150 лет…
Эта книга напомнила мне горемычного «Джонни Д» Брайана Барроу, который когда-то произвел на меня совсем не благоприятное впечатление. Здесь так же автор выбрала самую интересную и таинственную историю из реально случившихся, так же задалась целью разгадать загадки той эпохи, и так же попыталась рассказать максимально объективную версию происходящего. Но разница есть. Барроу по сравнению с Саммерскейл желторотый дилетант, мальчишка с примитивным словарным запасом, возомнивший себя писателем. «Подозрения мистера Уичера, или Убийство на Роуд-Хилл» книга качественно лучше и на порядок выше пресловутого «Джонни Д».
Описание убийства, подробное и обстоятельное знакомство с историей семьи, с историей появления в Лондоне детективов, условия их жизни и службы, подробные описания ключевых моральных аспектов того времени (отношение к дому, к институту брака, к разводу, к воспитанию детей), щедрые детали, описание убийств того времени, самых скандальных и самых известных, биографические справки и, при том, очень достойное литературное воплощение. А еще длинный перечень источников, въедливая скрупулёзность в описании деталей быта, службы, представлений о роли семьи. Эта книга замахнулась на нечто большее, чем просто пересказ событий того времени, писательница задумала дать целый срез той эпохи, продемонстрировать читателю все ее слабые и сильные стороны. И надо заметить, Кейт Саммерскейл справилась с поставленной задачей, и я бы даже сказала с лихвой.
Я увлеченно читала эту книгу, прониклась этим почти журналистским расследованием, я благодарна за такие подробности и прочла книгу от корки до корки. А когда я дочитывала последние строчки… о том, что сама писательница только в самом конце стала воспринимать ребенка не как неодушевленный предмет/тело/жертву/труп, а как когда-то реально живущего, существующего мальчика, я не выдержала. Что-то лопнуло во мне как натянутая тетива, и я подумала – вот оно. Тонкая грань, после которой уже нельзя воспринимать реальность как вымысел, нельзя бездушно говорить о смерти. Пусть даже этот мальчик умер 150 лет назад. Сейчас, читая эту книгу, он умирал заново… Только теперь в моей голове. Смерть физическая или метафизическая?
Мы читаем о реальных и вымышленных преступлениях, мы разграничиваем вымысел и реальность, но иногда мы привыкаем… Цинично? Да. Но ведь это правда. Мы привыкаем к метафизической смерти, и, читая о ней, абстрагируемся, дистанцируемся, смотрим не глядя. Это как если бы вы каждое утро видели за окном засохшее дерево, которое превращается в часть привычного пейзажа...
Сухая, потрескавшаяся кора. Желтые, скрученные листья. Мертвые ветви…
Есть большая разница между детективной историей и сводкой криминальных новостей. В одном случае, перед нами плод фантазии автора, художественное произведение, литературный вымысел, возможно даже основанный на реальных событиях, но все-таки вымысел. И мы знаем, что вот это бездыханное тело потрясающей блондинки с посиневшими губами/ногтями, или это зверски расчлененное нечто, найденное в канализации/на свалке/в лесу/в полиэтиленовом пакете, или этот труп, с пулевыми отверстиями на лбу – все они эфемерны, они жили и умирали только на страницах этого детектива. Они может быть на кого-то похожи, на реальных людей, на реальных жертв, но это не они. Потому что художественный образ – лишь отражение, отпечаток реальности. А когда мы смотрим, читаем криминальную хронику – это всегда реальные люди, это осязаемая, конкретная боль, это не выдуманные трагедии и настоящая смерть. Поэтому восприятие таких хроник другое… Где-то подсознательно живет мысль – это же могло произойти со мной/это совсем рядом/это действительно случилось/это ужасно! Кейт Саммерскейл решила рассказать историю убийства 150 летней давности. Но у смерти нет срока годности, и жестокое, бездушное убийство трехлетнего ребенка заставляет вздрогнуть. Эта смерть остается настоящей даже спустя 150 лет…
Эта книга напомнила мне горемычного «Джонни Д» Брайана Барроу, который когда-то произвел на меня совсем не благоприятное впечатление. Здесь так же автор выбрала самую интересную и таинственную историю из реально случившихся, так же задалась целью разгадать загадки той эпохи, и так же попыталась рассказать максимально объективную версию происходящего. Но разница есть. Барроу по сравнению с Саммерскейл желторотый дилетант, мальчишка с примитивным словарным запасом, возомнивший себя писателем. «Подозрения мистера Уичера, или Убийство на Роуд-Хилл» книга качественно лучше и на порядок выше пресловутого «Джонни Д».
Описание убийства, подробное и обстоятельное знакомство с историей семьи, с историей появления в Лондоне детективов, условия их жизни и службы, подробные описания ключевых моральных аспектов того времени (отношение к дому, к институту брака, к разводу, к воспитанию детей), щедрые детали, описание убийств того времени, самых скандальных и самых известных, биографические справки и, при том, очень достойное литературное воплощение. А еще длинный перечень источников, въедливая скрупулёзность в описании деталей быта, службы, представлений о роли семьи. Эта книга замахнулась на нечто большее, чем просто пересказ событий того времени, писательница задумала дать целый срез той эпохи, продемонстрировать читателю все ее слабые и сильные стороны. И надо заметить, Кейт Саммерскейл справилась с поставленной задачей, и я бы даже сказала с лихвой.
Я увлеченно читала эту книгу, прониклась этим почти журналистским расследованием, я благодарна за такие подробности и прочла книгу от корки до корки. А когда я дочитывала последние строчки… о том, что сама писательница только в самом конце стала воспринимать ребенка не как неодушевленный предмет/тело/жертву/труп, а как когда-то реально живущего, существующего мальчика, я не выдержала. Что-то лопнуло во мне как натянутая тетива, и я подумала – вот оно. Тонкая грань, после которой уже нельзя воспринимать реальность как вымысел, нельзя бездушно говорить о смерти. Пусть даже этот мальчик умер 150 лет назад. Сейчас, читая эту книгу, он умирал заново… Только теперь в моей голове. Смерть физическая или метафизическая?
Мы читаем о реальных и вымышленных преступлениях, мы разграничиваем вымысел и реальность, но иногда мы привыкаем… Цинично? Да. Но ведь это правда. Мы привыкаем к метафизической смерти, и, читая о ней, абстрагируемся, дистанцируемся, смотрим не глядя. Это как если бы вы каждое утро видели за окном засохшее дерево, которое превращается в часть привычного пейзажа...
Сухая, потрескавшаяся кора. Желтые, скрученные листья. Мертвые ветви…
